Каталог статей из сборников научных конференций и научных журналов- Русальские обряды и обычаи, связанные с водой, как архетипический фактор противодействия социальной напряженности

Б. А. Дорошин
Пензенская государственная технологическая академия,

г. Пенза, Россия

Одним из факторов разрешения и предотвращения социальной напряженности С. Гроф назвал актуализацию в психике людей I и IV базовых перинатальных матриц. Эти относящиеся к биологическому рождению паттерны связаны с ощущениями и чувствами безопасности, причастности, завершенности, уважения к жизни и созиданию, понимания, терпимости, приверженности принципу «живи и давай жить другим». Их констелляция в контексте данных паттернов фундирована архетипами Великой Матери и Рая [1, с. 445, 443, 127; 8, с. 638]. Согласно нашей гипотезе, в славянской традиционной культуре их актуализировали празднования русалий, главную роль в которых играли обряды и обычаи, связанные с водой и ее символизмом женского порождающего начала.

Русалии, приуроченные к зимнему солнцестоянию – Коляды – были посвящены женским божествам – Макоши, Ладе и Леле. По некоторым данным, эти празднества кратко повторялись в первые дни каждого месяца. Среди их ритуалов были и связанные с водой – «по водам глумы», «нощные плещевания» [6, с. 658–659, 663, 675]. В период двоеверия они были соотнесены с ритуалом Крещения, и до сих пор производятся в прорубях под эгидой церкви [5, с. 138]. Согласно Б. А. Рыбакову, двенадцать дней празднования Коляды были как бы «оглавлением» празднеств всех двенадцати месяцев года, а зимние русалии, соответственно – зачатками последующих, более выраженно направленных на вызывание дождей.

Важными элементами весенних семицких русалий были культ воды и обращение к женским божествам – Ладе и Леле [6, с. 675, 677, 681]. Ещё в XIX–XX вв. у всех южнославянских народов эти русалии считались наиболее подходящими для лечения, прежде всего с помощью омовения магической водой [3, с. 234, 268, 291].

Весеннее-летняя русальская обрядность южных славян включала вызывание дождя, иногда предполагавшее совместное купание их участников [4, с. 201, 212].

Главными, наиболее массовыми были русалии, приуроченные к летнему солнцестоянию и дню Купалы. На древнеславянском календаре IV в. Коляда и Масленица отмечены знаками солнечного креста, а  комплекс летних купальских празднеств – двойным крестом с добавлением знака воды [6, с. 663, 675, 677]. Это подчеркивает его важность и особую значимость в нем воды. Русальскому купанию придавалось магическое очистительное и исцеляющее значение, а в старину до этого срока купаться запрещалось [4, с. 176, 186, 209, 229].

З. Фрейд отмечал, что сновидения, в которых содержится плавание в воде, отражают представления о внутриутробной жизни и акте рождения. Примечательно, что такое  сновидение одной из своих пациенток он оценил как благотворное для ее лечения. В этом сновидении пациентка, жившая на даче, бросилась ночью в озеро в том месте, где в нем отражалась Луна (в сновидениях и мифологии роды нередко символизируются не только всплытием, но и погружением). После этого сна она настаивала на продолжении лечения именно на даче, что, по её выражению, переродило ее. Фрейд не исключал и проявление в этом сне желания пациентки стать матерью [8, с. 300–301]. Представления о возрождении, плодородии, женщине, значениях воды сложились у людей под влиянием осмысления фаз Луны, занимающей центральное место в рассмотренном выше сновидении [9, с. 99]. Очевидно, эти представления в той или иной мере обусловливали именно ночное время многих ритуальных омовений у славян.

К. Г. Юнг трактовал воду как символ бессознательного, а погружение в воду в ритуале или во сне он понимал как обретение в глубинах бессознательного первоначальной целостности и гармонии [10, с. 133, 135, 140].

Согласно М. Элиаде, ритуалы очищения, осуществляемые разными народами под Новый год, обеспечивают магический возврат к началу бытия, погружение в первичные воды хаоса. Воспроизводя ритуальным омовением собственное рождение и одновременно сотворение мира, человек как бы соучаствует в космогонии [9, с. 53–57].

Современная психология уделяет большое внимание сходству перинатальных процессов с мифологическими, и, в частности, космогоническими представлениями древности. Вслед за К. Г. Юнгом, связывавшим архетип Рая с представлением о пребывании в материнской утробе, С. Гроф соотнес образы Царствия Небесного и Рая с наиболее комфортной стадией внутриутробного развития. В это время эмбрион  пребывает в амниотической жидкости в условиях, близких к оптимальным, обеспечивающим безопасность и непрерывное удовлетворение потребностей. Припоминание этой симбиотической гармонии с организмом матери (в ситуациях психофизиологического удовлетворения или экстаза, во сне, при сеансе психотерапии) имеет мощный целебный эффект. Он выражается в переживаниях снятия субъектно-объектной дихотомии, границ и препятствий, ощущениях мира, покоя, нерушимости, безмятежности, святости, посвященности, трансцендентности пространства и времени. Возникает «океаническое чувство» слияния с водной средой, архетипической Матерью-природой, Вселенной. Характерными ассоциациями при этом бывают водные формы жизни (ср. выражение «Чувствовать себя как рыба в воде») [2, с. 395 – 397; 1, с. 126, 155–156]. 

По данным некоторых специалистов, истоки «океанического чувства» восходят к ещё не оплодотворённой яйцеклетке. Литарт Пирболт писал, что ей, по выходе из яичника, «свойственно ощущение покачивания туда-сюда, словно на большом водном пространстве и одновременно ощущение того, что оно есть часть этой воды. Нельзя ещё говорить о настоящем сознании. Существует ощущение одной лишь бесконечности и того, что яйцо составляет часть этой бесконечности…». В снах «данный опыт часто предстаёт в виде больших водных пространств, а также представлений о коллективности (группа, община и пр.), ясно наводя на мысль о соответствующем опыте в яичнике и, таким образом, об опыте в период до овуляции» [7, с. 583–584].

С бессознательной памятью об этом глубинном перинатальном опыте, возможно, перекликались русальские обряды и обычаи, связанные с водой, как правило, осуществляемые именно общинами, носившие групповой, а порой и массовый характер. Их социально-психологический эффект был обусловлен актуализацией архетипа Великой Матери, представленного как мифологическим символизмом воды, так и божествами, с которыми были связаны русалии – Макошью и Ладой. Таким образом, исходя из постулируемых С. Грофом центральной роли данного архетипа в I и IV базовых перинатальных матрицах, а также их умиротворяющего, гармонизирующего влияния, можно полагать, что рассмотренные обряды и обычаи в той или иной мере противодействовали социальной напряженности.

Библиографический список

1.    Гроф С. За пределами мозга. Рождение, смерть и трансценденция в психотерапии. – М.: ООО «Издательство АСТ» и др., 2001.

2.    Гроф С. Трансперсональные опыты // Гуманистическая и трансперсональная пси­хология: хрестоматия / сост. К. В. Сельченок. – Мн.: Харвест, М.: ACT, 2000.

3.    Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Конец XIX – начало XX в. Весенние праздники. – М.: Издательство «Наука», 1977.

4.    Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Конец XIX – начало XX в. Летне-осенние праздники. – М.: Издательство «Наука», 1978.

5.    Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Исторические корни и развитие обычаев. – М.: Наука, 1983.

6.    Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. – М.: Наука, 1987.

7.    Топоров В. Н. О «поэтическом» комплексе моря и его психофизиологических основах // Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. – М.: Издательская группа «Прогресс» – «Культура», 1995.

8.    Фрейд З. Толкование сновидений. – СПб.: Алетейя, 1998.

9.    Элиаде М. Священное и мирское. – М., Издательство МГУ, 1994.

Юнг К. Г. Тэвистокские лекции // Юнг К. Г. Исследование процесса индивидуации. – М.: Рэфл-бук, К.: Ваклер, 1998.