Каталог статей из сборников научных конференций и научных журналов- Функции символа в заговорном тексте

В. А. Москвина   Кандидат филологических наук, доцент,

Омский государственный педагогический университет,

г. Омск, Россия

Сакральное магическое слово, будучи мифологическим, является символическим. По словам С. С. Аверинцева: «сама структура символа направлена на то, чтобы погрузить каждое частное явление в стихию “первоначал” и дать через это явление целостный образ мира» [1, ст. 826].

Общеизвестно, что люди стремились выразить в фольклоре свои представления об идеальном мироустройстве. Но в произведениях разных жанров сотворение такого идеального мира имело свою функциональную направленность и свое художественное выражение. В частности, основная функция заговоров состоит в том, чтобы рожденный в слове и действии идеальный мир стал принадлежностью реальной жизни человека. На наш взгляд, идеальный мир в заговорах имеет символическое выражение и его целостность определяется системой символов. Каждый символ является элементом того гармоничного в своей основе художественного мира заговоров, воздействие которого на человека и природу способно, по народным поверьям, вернуть их к изначальному идеальному состоянию.

А. Н. Веселовский писал: «символом мы назовем тот из атрибутов мифической личности, в котором при форме, заимствованной из мира вещественного (животного или растительного), наиболее сосредоточилась и всего определеннее высказалась ее сущность, весь смысл ее деятельности» [3, с. 189]. По свидетельству К. Леви-Строса, язык заклинателя полон символов, что помогает включить самую непонятную ситуацию в мир привычного опыта, т.е. соединить мифическую действительность с настоящей [5, с. 216–218, 288]. Значит, основная нагрузка в магическом воздействии на сознание и психику человека ложится на долю символа. В заговоре наблюдается неразрывная связь между человеком и миром, тождество между макрокосмом и микрокосмом, следовательно, влияние на одну из сторон этого тождества вызывает изменение в другой.

Облачение заговоров в символическую форму связано и с тем, что символ, имея внешнее конкретное выражение, более легко преодолевает порог человеческого сознания, чем некая абстрактная идея, изложенная логически. Эту мысль высказал Г. Прайс [6, с. 258–259]. Он основывает свое суждение на том, что символ воспринимается скорее чувством, нежели разумом. Поэтому символ можно назвать жанровой доминантой заговоров, средством, выполняющим главную функциональную нагрузку – магическое воздействие на сознание человека.

Конкретный символ, хотя и связан с идеей мировой целокупности, отражает эту идею с определенной стороны, что позволяет для каждого символа выделить доминирующий смысл или ряд смыслов.

В системе заговорной символики особо выделяется образ Богородицы. В разных текстах он приобретает свою наполненность. Для христиан Богородица – всеобщая мать, идеальный образ матери, вобравший в себя все черты материнства. Недаром этот образ популярен в заговорах, относящихся к рождению ребенка, а также в заговорах, с помощью которых лечат различные детские болезни. Но в подобных заговорах нельзя рассматривать Богородицу только как всеобщую мать, т.к. семантическая наполненность этого образа гораздо шире: Богородица здесь является еще и олицетворением сил природы. Недаром исследователи включают деву Марию в цепь «дев-матерей» [7, с. 362], в начале которой стоит египетская Исида – «символ восприимчивой Природы <…>» [8, с. 139]. Богородица как одно из важнейших звеньев этой цепи не просто олицетворяет силы природы, но символизирует тайные силы рождения. В заговорах, произносимых при родах, образ Богородицы приобретает этот символический смысл: «Пресвятая Мати Богородица, сходи с престола Господня и бери свои золотые ключи и отпирай у рабы Божьей (имя рек) мясные ворота» [4, с. 198].

В данном тексте Богородица выступает в нехарактерной для этого христианского образа функции: она здесь является владелицей золотых ключей, размыкающих чрево, что указывает на древнюю магическую основу образа. Золотые ключи в верованиях славян отпирают землю весной. Этот мотив звучит в обрядовых песнях (веснянках), в сказках, загадках. А.Н. Афанасьев отмечает, что золотыми ключами чаще всего владеют Дева Заря, Илья-Пророк, Егорий Храбрый, апостол Петр, птицы, и лишь в заговорах золотые ключи могут находиться в руках Богородицы [2, с. 399–431].

Толкование образа Богородицы как символа тайных сил рождения возможно лишь в контексте с другими символическими образами, позволяющими выделить древнюю языческую основу под христианскими напластованиями.

Таким образом, основная функция символа в заговорах – активизировать глубинную память человека, в которой обобщен весь прошлый опыт и все представления, очищенные от частного, несущественного, наносного. Это необходимо для создания ощущения гармоничности мира, именно символ помогает установить связи между, казалось бы, взаимоисключающими явлениями.

Библиографический список

1. Аверинцев С. С. Символ // Краткая литературная энциклопедия. Т. 6. – М. : Советская энциклопедия, 1964. – Ст. 826–831.
2. Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу: в 3 т. Т. 2. – М. : Индрик, 1994. (Репринтное издание 1865 г., с исправлениями)
3. Веселовский А. Н. Миф и символ / публ. К.И. Ровды // Русский фольклор: Вопросы теории фольклора. Т. 19. – Л. : Наука, Ленинградское отделение, 1979. – С. 186–199.
4. Ефименко П. С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии, собранные П. С. Ефименко. Ч. 2. Народная словесность // Труды этнографического общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете. – М., 1878. – Кн. V. – Вып. 11.
5. Леви-Строс К. Первобытное мышление. – М.: Республика, 1994.
6. Прайс Г. Сознание сверх сознания и сознание сверх материи // Магический кристалл: Магия глазами ученых и чародеев. – М. : Республика, 1992. – С. 253–266.
7. Токарев С. А. Девственное (непорочное) зачатие // Мифы народов мира. Т. 1. – М. : Советская энциклопедия, 1991. – С. 361–362.
8. Холл М. П. Энциклопедическое изложение масонской, герметической, каббалистической и розенкрейцеровской символической философии. – Т. 1. – Новосибирск, 1992.