Каталог статей из сборников научных конференций и научных журналов- Поволжская модель формирования этнокультурной идентичности в рамках развития болгарского этноса X–XIII вв.: религиозный аспект

А. А. Горин Кандидат исторических наук,

Е. А. Сафиуллина магистр,

Казанский (Приволжский) федеральный университет,

г. Казань, Республика Татарстан, Российская Федерация.

Одним из основных вопросов в эпоху глобализации, становится сохранение этнокультурной идентичности представителей народов Центральной и Восточной Европы. Наиболее серьёзного внимания заслуживают народы, расселившиеся на значительной территории, различные части которых формируют свою этнокультурную идентичность, исходя из местных условий, не теряя при этом общности с другими частями своего этноса. Одним из таких этносов стал - болгарский. К настоящему времени болгарский этнос в силу исторически сложившихся причин, утратил своё единство. Вместе с тем, суммируя исследования в области истории, археологии, этнологии, можно проследить в исторической ретроспективе развитие отдельных частей болгарского этноса в рамках двух моделей развития этнокультурной идентичности: Поволжской и Восточно-Средиземноморской.

В данной статье авторы поднимают вопрос об особенностях  формирования этнокультурной идентичности отдельной части болгарского (булгарского) этноса в Среднем Поволжье. Безусловно, одним из основных различий двух моделей этнокультурной самоидентификации болгарского (булгарского) этноса, становится их религиозный базис. Исследователи, оценивая значение данного базиса, в значительной степени согласны с концепцией, сформулированной доктором социологических наук В. Ф. Ануриным, утверждающего, что «религия – христианство, иудаизм или ислам – скорее всего, стала тем стержнем, вокруг которого сформировались все современные этносы» [1, с. 135]. Несогласие авторов статьи с утверждением В. Ф. Анурина заключается лишь в том, что они не ограничивают спектр религиозных вероучений, ставших цивилизационными базисами лишь авраамическими религиями.

Тем не менее, в отношении болгарского этноса, утверждение профессора Анурина справедливо: в обеих моделях формирования его этнокультурной идентичности в религиозном базисе лежат авраамические вероучения. В Восточно-Средиземноморской модели – Православие, в Поволжской модели – Ислам.

Прежде чем говорить о развитии Поволжской ветви болгарского этноса, необходимо отметить, что вопрос исследования этногенеза поволжских булгар прошёл ряд этапов, принципиально отличающихся друг от друга.

Так в советское время, при том, что в советской исторической науке не отрицалось, а частью исследователей и прямо отстаивалась версия исторической преемственности между булгарским этносом и татарским этносом, существующим в настоящее время (С. П. Толстов, А. П. Смирнов и др.) [8, с. 4], главенствовала теория «собирательного» характера этнонима «булгары» (считая, что под названием «булгары» подразумевалось сообщество из представителей разных этнических групп, объединённых исключительно политической системой [4, с. 14]) и отведение результатам археологических исследований вспомогательная роли (вследствие недооценки эвристического потенциала археологии). Например, А. П. Смирнов отвергал возможность идентификации «булгарской археологической культуры», исключительно из-за отсутствия должной систематизации результатов археологических исследований, что легко прослеживается по ряду его работ, например, статье «К вопросу об археологической культуре» [9, с. 4–9].

На качественно новый уровень исследования этногенеза булгарского народа вывели труды А. Х. Халикова. Именно Альфред Хасанович Халиков одним из первых привёл доказательства наличия у «булгарской народности» двух из элементов «гумилёвской тройки» (единства исторически сложившейся территории проживания, общего языка), а также – общности их образа ведения хозяйства, элементов культуры и выдвинул гипотезу об общности антропологического типа [10, с. 110–111].

А. Х. Халиков придерживался мнения, что основные этнокультурные особенности булгарско-татарского народа сформировались в период с X-XIII вв. То есть – в эпоху исламизации Волжской Булгарии [4, с. 20].

Ряд историков пытается доказать, что Волжская Булгария, как государство и как социум, восприняли ислам в качестве составной части этнокультурной идентичности ещё от представителей Хазарского каганата в VIII веке, однако археологические, нумизматические, а также – письменные источники говорят об ином. Конкретной датой принятия ислама, как государственной религии Волжской Булгарии, считается 21 мая 922 года (по современному календарю). Однако существует обширный спектр свидетельств того, что к тому моменту ислам ещё не являлся неотъемлемой частью булгарской этнокультурной идентичностью.

Основным письменным источником, на который опираются историки при описании процесса принятия Волжской Булгарией ислама, как государственной религии, остаётся до сегодняшнего дня «Записка» о путешествии на Волгу, авторство которой приписывается Ахмаду ибн Фадлану ибн аль-Аббасу ибн Рашиду аль-Багдади. Интересно, что Ахмад ибн Фадлан упорно называет в своей «Записке» о путешествии на Волгу булгарского правителя Алмуша (Алмаса) «царём славян». Также ин Фадлан упоминает, что в ходе публичного прочтения писем халифа Аль-Муктадира и послом Сусаном ар-Раси (клиентом  посредника в переговорах Надира аль-Хурами) с подарками халифа были произведены публичные манипуляции, напоминающие языческое культовое действие: «...во время чтения письма Надира аль-Хурами он  [Алмуш – прим. авт.] сидел. Когда  же я окончил его (письмо), его спутники рассыпали на него (царя) многочисленные дирхемы...» [3, с. 67].

Предполагать, что сотрудник официального посольства халифа Багдадского мог не иметь исчерпывающей информации о народе, который ему поручено включить в религиозно-правовое поле Мирового Ислама, крайне затруднительно: культурные и торговые связи между Средним Поволжьем и мусульманскими государствами в это время уже были в достаточной мере развиты. Скорее имеет смысл предположить, что этнокультурная идентичность булгарского этноса на территории Среднего Поволжья на тот момент находилась в стадии формирования. 

Так А. А. Молчанов, рассматривая нумизматические памятники Волжской Булгарии, достаточно точно определяет время, когда булгарское государство переходит к использованию религиозной догматики ислама, как инструмента формирования политико-культурной идентичности. «Денежные эмиссии, осуществлявшиеся эмирами Волжской Булгарии уже с начала X в., следовали обычному стандарту куфического серебра того времени. При этом булгарские эмиры, сделавшись правоверными мусульманами, заявляли о себе в традиционно оформленных арабских монетных легендах и тем самым выступали как полноправные владетели высокого ранга в иерархии исламского мира. Серебряные дирхемы саманидского типа первым из них отчеканил между 902 и 907 гг. Алмуш, незадолго до того принявший ислам под именем Джа`фар ибн `Абдаллах» [7, с. 110].

Датировка принятия официального ислама эльтебером булгарского государства Поволжья Алмушем сыном Шилки, а также - рядом представителей аристократических родов Волжской Булгарии подробно описана Ахмедом ибн Фадланом [3, с. 65–70]. Однако ибн Фадлан оговаривается, что хоть ислам и был установлен, как государственная религия Волжской Булгарии, речь не идёт о единовременном изменении этнокультурной идентичности булгарского этноса. Скорее официальное признание ислама государственной религией стало закономерным этапом её формирования, связанного с трансформацией мировоззрения.

Вопрос о принятии ислама в качестве цивилизационно-образующего элемента этнокультурной идентичности прежде всего связан с необходимостью изменения мировоззрения даже не аристократии булгар, но всего этноса. Во многом истоки изменения мировоззрения лежат в концепции религиозной танатологии ислама.

К сожалению, языческие верования Волжской Булгарии доисламского периода развивались в эпоху дописьменного периода и сегодня наука не располагает подробными описаниями ни сакральной части их ритуалов, ни подробным описанием танатологической составляющей данных вероучений. Однако танатологические представления мусульман подробно описаны в Коране. Как правило, большинство языческих вероучений данного региона, описание которых дошло до наших дней, ориентированы на систему приоритетов, опирающихся на приоритеты материальной жизни одного конкретного человека. Танатология же Ислама (как и других авраамических религий) предполагает принципиально иную систему приоритетов. В первую очередь, жизнь человека рассматривается лишь как подготовительный этап к посмертному вечному существованию в соответствии с тем, как человек провёл свою материальную жизнь (сура «Аль-Анбия», аят 35). Более того, благочестивые деяния рассматриваются, как одна из форм результата жизненного пути, которая приносит пользу душе даже после телесной смерти (достоверный хадис от Муслима).

Таким образом, приоритеты в жизни индивида в мусульманском обществе иные, нежели в языческом. Во-первых, подчинены интересам не столько индивида и даже уммы, сколько интересам достижения единой сверхцели мусульман. Во-вторых, индивид способен осмыслить и принять своё участие и приложение сил для достижения цели, путь достижения которой займёт больше времени, чем продолжительность его жизни. То есть – трудиться на перспективу для будущего благополучия своей уммы и своих потомков, наличие которых также является деянием, приносящим пользу индивиду даже после его физической смерти.

Таким образом, ислам становится консолидирующим фактором для булгарского этноса Среднего Поволжья, а также – формирует передовую для данного региона культуру, ориентированную на перспективное развитие.

Однако принятие ислама 21 мая 922 года становится только одной из отправных точек, не начинающей и не заканчивающей формирование монотеистической религиозной составляющей булгарской этнокультурной идентичности.  Ещё исследователь XIX века Шпилевский С. М. отмечал в своих работах неравномерность распространения ислама на территории Волжской Булгарии домонгольского периода: «...В западной части Казанской губернии памятников древности гораздо менее, чем в восточной. Причина этому понятна... на востоке губернии было господство ислама и мусульманской культуры, на западе господствовало шаманство и обитали племена, в культурном развитии значительно уступавшие мусульманам...» [13, с. 508].

К тому же выводу приходит И. Л. Измайлов, который  констатирует, что среди археологов исторически сложились два мнения о датировке»периода распространения ислама» в Волжской Булгарии: «советская» и более поздняя. Согласно версии советской археологической школы, ислам в Волжской Булгарии длительное время оставался религией аристократии и его центры были сосредоточены в городах. Согласно версии, сформированной в постсоветское время, ислам получил широкое распространение на территории Волжской Булгарии ещё к концу Х века [5, с. 36].

Однако уже в 80-х годах исследование как булгарских некрополей, так и остатков булгарских городов описываемого периода показывает принципиально иную картину. Например, согласно археологическим данным, приведённым в работе «Время и пространство болгарской цивилизации», подготовленной под редакцией доктора наук профессора Р. С. Хакимова, отмечается, что мусульманские традиции также систематически прослеживаются и в градостроительной культуре Волжской Булгарии, например, по результатам раскопок Болгарского и Билярского городища, заимствование градостроительной архитектуры наблюдаются при раскопках руин Сувара и городища Хулаш [2, с. 287–289]. Однако при этом, исследовательница более двух десятков булгарских некрополейуказанного времени, Е. А. Халикова констатирует: по результатам исследования похоронных обрядов можно с уверенностью сказать, что широкое распространение ислама на территории Волжской Булгарии начинается в конце IX–I половине X века. К середине X века распространение мусульманского погребального обряда охватило большинство населения городов, а к началу XI века - и остальной территории Волжской Булгарии [11, с. 136–154].

Таким образом, можно констатировать, что к рубежу X–XI булгарский этнос Среднего Поволжья уже подходит с принятием ислама, как неотъемлемой части своей этнокультурной идентичности, и что период с IX по X век, это, на данном этапе, период окончательного формирования булгарской этнокультурной идентичности в данном регионе. К тому же выводу пришёл А. Х. Халиков, который в своих работах прямо заявлял о формировании единого самосознания болгарского этноса к указанному периоду, апеллируя к источникам иных народов, констатировавших формирование единой «болгарской» общности в Поволжье [10, с. 104–105].

Даже учитывая наличие в составе населения Волжской Булгарии представителей иных этнических групп (славян, финно-угров и др.) [12, с. 46], нужно признать, что в указанный период булгарская этнокультурная общность уже достигла стадии устойчивого социального феномена, что во многом объясняется социально и идеологически-консолидирующим потенциалом ислама, как неотъемлемой части этнокультурной идентичности поволжской ветви болгарского этноса, а также – источника качественно – иного массового мировоззрения диктующего принципиально иные принципы постановки приоритетов индивида в рамках его деятельности как в социуме, так и в личной жизни.

Библиографический список

1. Анурин В. Ф. Религия, как фактор социальной интеграции//Социологические исследования - 2013. - №1. - с. 135-146.
2. Время и пространство болгарской цивилизации (под ред. Р. С. Хакимова), - Москва-Казань: Изд-во «Феория», 2012. - 472с.
3. Ибн-Фадлан Ахмед - «Записка» о путешествии на Волгу. - М.: Издательство АН СССР, 1939. - 193 с.
4. Измайлов И. Л. Булгарский этнос в трудах А. Х. Халикова: научная концепция и её теоретические обоснования. - 2014. - №2. - с. 11-36.
5. Измайлов И. Л. Ислам в Волжской Булгарии: распространение и региональные особенности. // История и современность. - 2011. - №2. - с. 34-51.
6. Коран (пер. Э. Кулиева). - М.: Эксмо. УММА, 2016. - 806 с.
7. Молчанов А. А. Экономические контакты и монетная чеканка в Восточной Европе X - начала XI в.// Экономические контакты и монетная чеканка в Восточной Европе X - начала XI в.// XI Чтения памяти члена-корреспондента АН СССР Владимира Терентьевича Пашуто. Москва, 14-16 апреля 1999 г. Материалы к конференции. - М.: Институт всеобщей истории РАН, 1999. С.110-113
8. Смирнов А. П. К вопросу о происхождении татар.// Происхождение казанских татар. - Казань : Татарское книжное издательство, 1948. - с. 4-22.
9. Смирнов А. П. К вопросу об археологической культуре// Советская археология - 1964. -№ 4. - с. 3- 10.
10. Халиков А. Х. Татарский народ и его предки. — Казань: Татарское книжное издательство, 1989.- 222с.
11. Халикова Е. А. Мусульманские некрополи Волжской Булгарии X - начала XIII в. - Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1986. - 159 с.
12. Хузин Ф. Ш. Волжская Булгария в домонгольское время (X - начало XIII веков). - Казань: Мастер Лайн, 1997. - 182 с.
13. Шпилевский С. М. Древние города и другие булгаро-татарские памятники в Казанской губернии. Казань: Типография Императорского Казанского Университета, 1877. - 604 с.